Тайна купеческого клада
Это рассказ для тех, кто любит читать в толстых журналах о поисках исчезнувших кладов. Скажем — исчезнувшего золота империи инков. Или — каравелл, затонувших где-то у берегов Африки с грузом золотых слитков.
Мало кто знает, что наш приленский край исстари богат историями, интересными и загадочными. К числу таких историй можно отнести и таинственное исчезновение богатств орлингского купца Мамрукова. Итак, кто такой купец Мамруков.
Сейчас даже очевидцы тех лет не могут указать точно год, когда Мамруков появился в Орлинге. Николай Демидович Тарков, бывший когда-то в работниках у Мамрукова, рассказал следующее:
Мамруков пришел в Орлингу в ичигах, потрепанном зипунишке. Прошло несколько лет, и он стал богатейшим человеком на Лене. Как это получилось?
Выгодно женился на дочери знаменитой купчихи Юрьичихи. Вскоре она умерла, а перед этим отписала всё своё добро и деньги расторопному и подающему большие надежды зятю.
И зять оправдал надежды купчихи. Всё так же просто, даже излишне просто одетого купца знали по Лене от Грузновки до Банной. Почти во всех деревнях от Грузновки до Банной у него были свои магазины.
Рассказывали, что, когда в Орлингу прибыли иркутские купцы и начали предлагать ему свои товары, он почти ничего не купил — всё было в его складах. Крестьяне сёл, где были магазины, расплачивались за соль, сахар, мануфактуру и другие товары пушниной. Никакой справедливости в таком натуральном обмене не было. Сколько Игнатий Яковлевич Мамруков даст товару за пушнину, тем и будь рад.
Естественно, что прибыли купца росли с баснословной быстротой. Изредка он наезжал в Иркутск, даже в Томск. Там он выгодно продавал пушнину, покупал новые товары и с золотом и товарами возвращался в Орлингу. Купец первой гильдии, тем не менее, считался купцом второй. Потому что в таком случае он платил меньше налога.
Дом его в Орлинге мало чем отличался от других. Только добротные двухэтажные склады указывали на то, что здесь живёт не простой смертный. Эти склады опечатывались личной печатью купца. Печать латунная, овальной формы, с небольшой деревянной ручкой. По овалу написано "МАМРУКОВЪ", а в центре, больше размером, витиеватые инициалы "И Я".
Любопытна дальнейшая судьба этой печати, когда она потеряла хозяина. Долгое время она служила верой и правдой ни много, ни мало ...колхозной печатью. Затем без дела болталась на связке ключей уже нынешнего управляющего Орлингским отделением коопзверопромхоза Михаила Тупицына.
Но вернёмся к купцу. Октябрьская революция не остудила пыл предпринимательства Мамрукова. Продолжал он торговать и во время колчаковщины. Самое интересное заключается в том, что его старший сын Александр был в партизанах.
Первое знакомство с партизанами для Мамрукова не было приятным. Все его склады и магазин в Орлинге были очищены от вина и водки. Всё спиртное партизаны по приказу командира спустили в прорубь. Уже весной крестьяне вылавливали на отмелях бутылки, штофы и четверти, хорошо сохранившиеся и не потерявшие своих "качеств". Очевидно это было сделано для того, чтобы отряд не потерял боеспособности от встречи с добрыми мамруковскими винами.
Какой-то шутник в Потакино у пенька зарыл четверть вина. Так она и лежит где-то под пеньком и по сей день.
Но Мамруков не сдавался. Он по-прежнему вёл торговлю, брал у населения меха. Но с этого времени и начинаются загадочные явления. Торгуя при Советской власти, он начал раздавать добро всем, кто был ему мало-мальски знаком. Такой жест не может не казаться странным — отдавал легко, не отчаиваясь и не сокрушаясь. Более того, однажды он прибыл к своему бывшему работнику Игнатию Тупицыну, подарил коня, ходок. Причём, не какую-нибудь клячу, а работного крепкого коня.
И что самое невероятное — подарил клад с золотом. Сказал, что там столько золота, что его хватит и Тупицыну и его детям на долгие годы. Указал точно место. В Сосновом бору есть зимовьё, от него надо считать третью берёзу, под этой берёзой зарыта четверть с золотом и ящик украденных у колчаковцев винтовочных патронов.
Именно эта деталь — ящик с патронами — и наводит на мысль, что клад этот вполне вероятно может существовать. Но до сих пор попытки отрыть это золото никто не делал.
И ещё напрашивается вывод — если Мамрукова "осчастливил" своего бывшего работника четвертью с золотом, то никак не могло быть это золото единственным сбережением купца. Очевидно, где-то у него было зарыто и другое добро.
Такой вывод подтверждают факты. Когда Мамруков стал уезжать из Орлинги, в его обозе были только самые дорогие вещи — позолоченная и серебряная посуда, меха.
Николай Демидович Тарков, бывший работник Мамрукова, рассказывает, что когда-то он видел в амбаре купца половину мешка серебра.
Кроме этого, Мамруков зарыл в подполье своего дома позолоченные иконы и бумаги. И иконы и бумаги были найдены совсем недавно, когда сносили обветшавший дом купца и на этом месте ставили здание конторы отделения коопзверопромхоза.
Отсюда ясно, что все свои сбережения Мамруков не вывез. Человек, бросавшийся своим добром направо и налево, не мог не иметь больше того, что зарыто в Сосновом бору. Очевидно, что где-то есть тайники Мамрукова, но известен пока один.
Игнатий Тупицын не разрывал клада и не собирался делать этого ещё долгое время. Но неожиданно заболел и уже перед смертью открыл сыну Михаилу (ныне управляющему отделением коопзверопромхоза) тайну купеческого клада у соснового зимовья. Показать место он уже не мог.
Сейчас нет уже того зимовья, есть место, где оно стояло. Выросло много новых берёз, целый берёзовый и осиновый лес. А сам клад теперь хранит в себе для опрометчивых кладоискателей смертельную опасность — ящик со старыми патронами, который может взорваться даже от лёгкого удара лопаты.
А побудила меня рассказать эту историю латунная, с истершимися буквами печать, которая лежит на моём столе. По овалу "МАМРУКОВЪ" ми инициалы "И Я".
В. Тихомиров
"Ленский коммунист" № 41 от 5 апреля 1969 года